«За что вы не любите отца Андрея Ткачева?»

Высказывать критику в адрес отца Андрея Ткачева сегодня непросто. Не так давно, рассматривая витрину книжной лавки, я обнаружил сомнительную псевдонаучную книжку, о чем посетовал продавщице. «На вас не угодишь! – последовал обиженный ответ. – Кое-кто и Ткачева не любит!» Увы, сомнительная слава либерала опять поспешает впереди меня.

Поэтому, спешу заверить почитателей батюшки, что и отца Андрея Ткачева я по-своему люблю, как подобает любить всякого христианина, во всяком случае не питаю к нему ненависти. За творчеством его я слежу с конца 90-х, когда в Киеве два ярких священника по имени Андрей, Ткачев и Дудченко, выпускали молодежный журнал SOS – Спасите наши души и писали в него острые, актуальные статьи. Что за дивные были времена, когда в Церкви все мы делали общее дело, а конфликт между Украиной и Россией казался немыслимым бредом! Разбирая в проповедях и книгах отца Андрея Ткачева то, что мне лично кажется ошибочным, я критикую не столько его, сколько вообще определенный тренд в современной проповеди и пастырской практике. Критикую я при этом и себя, ибо сам имею отношение к нравственной христианской публицистике, а если бы жизнь сложилась чуть иначе (вовремя бы женился, принял бы сан), то мог бы и буквально повторить те же самые ошибки.

Прежде всего, честно ответим на вопрос: «Вам нравится, когда вас ругают?»

Православное воспитание, определенная начитанность в цитатах святых отцов подсказывают ответ вроде того, что ругать христианина полезно. Благо творит тот, кто нас обличает; мы же свои грехи зачастую не видим, хоть из грешников – первые. Тот же, кто проливает на наши мерзости свет, спасает наши души.

Да, полезно. Фурацилин тоже полезен, но вряд ли его горький вкус кому-нибудь нравится.

А вот на обличения реакция бывает разная. Одна женщина капает слезами: «Да, я такая грязная, грязная! Я хуже всех на свете!» Другого, допустим, мужчину точит недоумение: «Что я немедленно должен сделать, чтобы все исправить, хотя бы начать исправление?»

Еще вопрос: «Как вы реагируете, когда ругают ни за что?»

У каждого из нас есть грехи, которые особенно мучают нашу совесть. Если совесть глуха, задача духовника пробудить ее, заставить человека менять свою жизнь или как минимум менять к греху отношение. Иногда на исповеди поднимешь голову от аналоя, а батюшка молча, сокрушенно качает головой – одно это как действует.

Но обличать грех публично, безотносительно к кому-либо – палить из пушки по воробьям. Конечно, если воробьи совсем обнаглели… Особенно «эффектно», скажем, говорить монахам о вреде абортов, старухам – о распоясавшейся молодежи, которая «уткнулась в телефоны», суровым мужикам-бородачам – об опасности экуменизма и однополых браков.

По идее человек должен слушать и смиряться. Или копаться в себе, нет ли косвенной вины в данном грехе, или твердить «ладно, абортов я не совершал, мотоциклов не угонял, но я все равно хуже всех, потому что заснул, не дочитав положенной кафизмы, или поел в среду майонеза».

На самом деле эффект может случиться ровно обратный. «Затурканный» непрестанным поиском грехов бородатый дядя, сроду не замешанный ни в детоубийстве, ни во влечении к своему полу, облегченно вздыхает: «Наконец-то! Несмь якоже прочии человецы». Так постепенно формируется сознание фарисея: на словах «самого грешного», внутри гордящегося своей праведностью.

Мораль первая: то, что человеку пастырь должен говорить глаза в глаза, не обязательно должно быть предметом общественной проповеди.

Но что же, Церкви молчать о явных пороках общества? Она не имеет права высказаться публично?

Имеет. Но посмотрите, как делал это в своих беседах приснопамятный Владыка Антоний Сурожский. Как отличается от отца Андрея Ткачева даже тон! Тон Владыки спокойный, примирительный. Цель не ужаснуться глубиной греха, а вызвать сострадание к грешнику. Ужаснется слушатель сам, если захочет, он ведь думающий человек. А пожалеть согрешившего (и себя в его лице) лучше вместе с батюшкой. И обратиться к Богу за помощью в исправлении.

Мораль вторая: хорошо, когда пастырь говорит хотя бы от своего духовного опыта. Формальная буква от Писания и святых отцов может умерщвлять, а не животворить. Тем более, если она сдобрена яркими эпитетами.

Допустим, прихожанин приходит за послаблением на соблюдение поста. Батюшке соблюдать пост не сложно: ему готовит неработающая матушка да еще приходская трапезная. «Конечно, больным положено послабление, – говорит пастырь с экрана. – Например, тем у кого открытый туберкулез или рак в четвертой стадии. Знаете, что это такое?» Батюшка не врач, но посещая больницы он сам наверняка видал умирающих онкобольных. Но только им ли беречь свое здоровье, находящимся на пороге могилы?

Другой пример: идеальная семья. Все мы знаем, какой она должна быть по христианским понятиям. Увы идеал на земле почти не достижим. Что лучше «тыкать мордой» в идеал, напоминая человеку о его греховности, или на конкретном примере (лучше своем, может быть знакомых, только не святых Петра и Февронии) показать, какие шаги в сторону улучшения семьи можно осуществить?

Особый случай, когда пастырь бывал сам замечен в тех грехах, которые громче всего обличает. Какой тон здесь выбрать? Как допустим, батюшке, пристрастному к алкоголю, критиковать этот порок? Безжалостно бичевать с амвона или искать сострадания?

В случае отца Андрея Ткачева всем известны его «антиукраинские» взгляды. Что же, каждый имеет право на свое мнение. Но мнением этим он заразил многих своих киевских прихожан, которым теперь, отнюдь не без оснований, страшно за свое будущее. Где же сам батюшка? Делит он переживания со своими чадами? Ему некогда, он в Москве воспевает Русский мир и обличает прогнивший Запад.

По хорошему бы пастырю вовсе не стоило высказываться о политике. Блаженны миротворцы…

Мораль третья: к проповеди надо готовиться. Может и необязательно нужно писать конспект, как на занятиях по гомилетике в семинарии, но хотя бы обдумать проповедь, как и любую речь – стоит.

В речи обычно присутствует основная мысль. Яркие образы, свежие идеи, новые факты нужны прежде всего чтобы ее иллюстрировать. Можно обозначить ее как тему лекции или проповеди.

К сожалению некоторые батюшки приступают к речи с намерением «наболтать», как студент на экзамене. Вот и получаются прыжки с кочки на кочку. Если посмотреть на ютубе проповеди неопятидесятников, выходит точно так же, только часа на полтора…

Именно в момент таких импровизаций возникают нелепости вроде пожелания воспитывать жену плеткой (почти по Ницше). И отказаться не хочется, всегда можно найти такую формальную «букву», по которой ты прав.

«Но это все не касается батюшки! – скажут мне почитатели таланта отца Андрея. – Это вы кого-то вымышленного обличаете!» С радостью с ними соглашусь. Лучше признать ошибку и сохранить мир.

Однако дерзну сформулировать еще и мораль четвертую.

Во Христе нет ни мужеска пола, ни женска. Быть «настоящим мужчиной» – вовсе не добродетель, а лишь естественное состояние для христианина. Маскулинность – не есть праведность. И даже сила (физическая, властная) – не есть «бонус», но ответственность, опасный инструмент, доверенный человеку. «Низложи сильныя со престол и вознесе смиренныя…»

Искушение «быть настоящим мужиком» ломает сегодня много мужских характеров: и мирянских, и пастырских. Женщины к сожалению нередко привязываются психологически к тому, кто сильнее. Тем более, одно дело духовник, который и обязан регулировать семейные дела, а другое муж, который только ищет дорогу к вере… А особенно, если батюшка еще и внешне – красавчик. Никакой блудной страсти может и в мыслях не быть, но выглядит все неоднозначно. Вывод: темы этой надо касаться предельно аккуратно.

Если уж говорить о взаимоотношениях полов, то в основе многих семейных кризисов – неуважение друг к другу. Почему супругу не прощается то, что легко прощается соседу? «Я же на него жизнь положил(а)! Беда в том, что человек плохой в принципе!» И на наше мужское неуважение женщины так же точно отвечают неуважением со своей стороны: да, мы не оправдываем их ожиданий. Но что лучше, заставить женщину уважать себя с помощью кулака или открыть на смену ее (пусть неверным) ожиданиям перед ней новые горизонты?

То же касается уважения между родителями и детьми, а в Церкви – между духовниками и пасомыми. Не стоит презирать всех «этих интеллигентов», гнилых либералов, американцев и украинцев. Многие из мирян предъявляют к себе моральные требования более жесткие чем пастыри к себе – знаю по опыту.

Отца Андрея Ткачева мы пока уважаем, как яркого, пусть и не безупречного оратора. Уважает ли он нас?

Остап Давыдов

ответственный секретарь, литературный редактор детского православного познавательного журнала «Колокольчик»
(литературно-художественный альманах для детского и семейного чтения).