Семейное чтение. Сборник повестей «Как мне хочется прозреть»

Редакция портала ПМД74 запускает подраздел семейного (громкого) чтения в разделе “Книжное обозрение”. Этот проект курирует друг нашего портала заведующая челябинской детской библиотекой №7 Людмила Игоревна Есикова. Книги, с которыми мы знакомим вас, можно получить в библиотеке по адресу ул.Машиностроителей 42. 

Шипошина Т. В.  Как мне хочется прозреть.

– М.: Изд-во Московской Патриархии РПЦ, 2011. – 448 с.

Автор представляемого нами сборника — Татьяна Владимировна Шипошина, детский врач, удачно совмещающий медицинскую специальность с литературной деятельностью. Родившись в семье художника, она предпочла медицину творчеству, но судьба также позволила реализоваться таланту — и теперь в багаже автора множество опубликованных повестей и детских книг.

Сборник «Как мне хочется прозреть» включает в себя четыре повести: «Как мне хочется прозреть», «Хирургическая сюита», «Портрет рыбака на фоне зеленого моря» и «Кто клянется… или Короткая беседа на четырнадцатый псалом».

Эта книга о том, как современный человек становится верующим. В мятущемся житейском море люди разными путями ищут Правду. И каждому в своей мере Господь открывает Истину, каждого Он призывает в Царствие Небесное. Книга рассказывает о чуде, которое происходит в жизни человека, когда он встречается с Богом.

Предлагаем вам ознакомиться с отрывком из повести Татьяны Шипошиной «Портрет рыбака на фоне зеленого моря».

Спрашивай! Я же вижу, что болит у тебя душа. Спрашивай, не бойся.

— Я не боюсь. А душа болит. Иногда так болит, что сил нет. Кажется, еще немного – и разорвется она, душа-то. Или просто – разрыв сердца будет. И все, и конец.

— Не страшно? Что конец – и все?

— Страшно. Это и страшно, что конец – и все.

Они снова помолчали.

Странные чувства испытывал художник Лукашов. Он знал, что сейчас расскажет все, выложит все то, что лежит у него на душе. Расскажет этому старому, ничем не примечательному человеку, одетому в черное.

В сердце его снова заворочался тот самый… тот, большой, старый, вбитый по самую шляпку гвоздь. Боль от гвоздя была знакомой, застарелой, привычной. Гвоздь надо было вытащить, надо было, обязательно надо было вытащить. Но замирала душа перед последним усилием, перед той короткой, новой болью, которой должно было сопровождаться вырывание этого гвоздя.

Художник Лукашов вздохнул, как перед прыжком, и сказал:

— Всю жизнь мечтаю большие полотна писать… Большие картины. Всю жизнь пишу их… мысленно пишу и не могу перенести на холст… А рисую – только этюды да наброски… От этого и больно, и страшно…

Ух как тяжело далась художнику Лукашову эта фраза. Невозможно тяжело, больно… больно, больно… и стыдно…

— И чем ты можешь сам это объяснить? – спросил священник.

Не в бровь, а в глаз. Самое больное место…

— Нет времени… работаю в школе… в художественной, вы же знаете… да подрабатываю еще… Денег нет. Мастерскую хотели снять, давно хотели, да денег нет… Жена ворчит, что жить не на что. Что надо лозунги писать… И так вечно, изо дня в день…

Слова художника Лукашова зависли в воздухе. Казалось, что священник не принимает в себя эти слова, обращенные к нему, поэтому они и повисли в воздухе, и висели там без всякого движения и какого-либо колебания.

— В этом ли вся причина? – спросил священник. – Ты ту причину мне говори, которую знаешь только ты. Не ту, что снаружи, а ту, что внутри! А ты ее знаешь! Знаешь ее, эту причину! Говори!

Слова священника прозвучали жестко. И это было то, что нужно.

— Боюсь… что это не будет… так, как мне хотелось бы… не будут эти картины – на уровне великих… и поэтому – их нет совсем… И такая злость иногда бывает во мне… аж самому страшно… разрывает меня… А потом – пустота. Тьма, просто тьма какая-то…

«Как я мог сказать подобное?»

И художник Лукашов поднял голову и посмотрел прямо перед собой невидящими глазами.

Подготовила Людмила Есикова