Интервью с Ольгой Коробицыной: «Коллектив ПМД — уникальное явление»

ПМД в лицах. Сегодня мы беседуем с методистом православного педагогического отряда «Отклик» Ольгой Коробицыной. О профессии, о команде ПМД 74, о вере.

Без нее не обходится ни один наш сбор, ни один лагерь. К Ольге можно обратиться с любым вопросом — от «Не могу найти анкеты на наш отряд» до «Сильно кашляю и болит горло». А можно подойти без всякого повода — Ольга обязательно тебе улыбнется, ободряюще пожмет руку и спросит: «Как настроение?». Надежный и добрый товарищ, знаток орлятских песен, гитарист, один из главных составителей педагогических программ мероприятий православного актива. А кроме того — врач-онкогематолог, жена и мама.

Коробицына Ольга Валерьевна, в 1998 году окончила Челябинскую государственную медицинскую академию. С 2000-2002 г. работала в должности районного врача-гематолога Металлургического района г.Челябинска,  с 2005 г. по настоящее время врачом-гематологом отделения гематологии ГБУЗ ЧОКБ. В 2007 г. защитила кандидатскую диссертацию. Замужем, воспитывает двоих сыновей. 

«Хотелось, чтобы в профессии было место подвигу»

Я с детства хотела быть врачом. Писала это еще в сочинении во втором классе: хочу выбрать такую профессию, чтобы помогать людям. Потом, правда, я об этом забыла. В старших классах мы с подругой – сейчас она матушка Ольга Сухова, — уже собирались стать капитанами дальнего плавания. Но родители нас не отпустили, так что не сложилось (улыбается). А поскольку мы были отличницами, нам можно было сдавать всего один вступительный экзамен и поступать сразу в несколько ВУЗов. Что мы сделали? Мы одновременно поступили в политехнический и педагогический, а я параллельно еще и в медицинский пошла. Там, кстати, мне пришлось сдавать все три экзамена – и химию, которую я вообще не знала, и биологию. Третий экзамен был сочинение, причем по «Войне и миру». С сочинениями у меня всегда было очень хорошо, одни из любимых предметов – русский язык и литература. Я даже не стала дожидаться результатов экзамена, а ушла в поход в Синегорье, на три дня. А когда вернулась, узнала, что я не поступила! Сочинение каким-то волшебным образом я написала на трояк! Потом мы ходили и выясняли это все – почему-то мне захотелось учиться именно здесь. В итоге, меня зачислили. Вот так я оказалась в медицинском.

На первом курсе было очень тяжело. Все предметы незнакомые. Но много было хороших преподавателей. А потом, где-то после третьего курса, встал вопрос о выборе специальности. Мне тогда нравилась хирургия, акушерство. Когда нас сводили в родильный дом, половина группы захотела быть акушерами – помогать появлению новой жизни. Но когда поняли, что при этом надо будет еще и делать аборты… Хотя я еще была даже не крещеным человеком, что-то во мне этому противилось. Хотелось такую профессию, чтобы в ней все время что-то менялось, чтобы никогда к этому не привыкнуть. Каждый день приходишь на работу – а там что-то новое, и поэтому не устаешь. А с другой стороны, чтобы было в работе место подвигу. Чем меня привлекала онкология? Здесь отыгрывается время у смерти.

Но онкология в большинстве – хирургическая. А женщине быть хирургом очень тяжело, в силу ряда причин. Определилось все случайно. После третьего курса нам надо было ехать на практику в Германию. Когда мы заполняли анкеты, я написала что хотела бы проходить практику в онко-отделении. И меня зачислили в онкогематологию. Это онкология, но терапевтическая. Работать было интересно, (хотя я мало что понимала – все общались на немецком). И позже я пошла на эту специальность, о чем до сих пор не жалею.

«Теперь на работе я могу быть такой, какая есть»

Вначале, когда я только что закончила институт, муж пришел ко мне на работу. Потом он сказал: «Это что-то ужасное. Это не ты». На работе у меня был такой строгий образ: доктор же должен командовать. Потом я стала понимать, что пациент ищет во враче опору. Врач не давит, он скорее является сопроводителем на пути болезни. Много о чем задумываешься, когда сталкиваешься с людьми, которым предстоит умереть, которые услышали приговор.  На самом деле наши пациенты гораздо сильнее и глубже, чем врачи. Они стоят лицом к лицу со смертью, и задача врача как раз – встать рядом. Попытаться услышать, как человек к этому готов, попытаться найти пути взаимодействия, попытаться вместе пройти ту дистанцию, которую будет возможно пройти. Части пациентов действительно удается отсрочить или даже оспорить приговор. Части – нет. Во взрослой онкологии выздоравливает примерно двадцать процентов из числа больных.

Вообще осмысление профессии врача происходит за много лет. Эта специальность гораздо глубже, чем поставить диагноз по учебнику и подобрать лечение. Прежде всего, в идеале, это общение с личностью человека, который заболел. Возникает какая-то связь между врачом и пациентом, и эта связь влияет на обоих. Учишься сопереживать пациентам, молиться за них, уважать их личность, образ жизни… Эта профессия учит тому, что смерть приходит неожиданно и в любом возрасте. «Видиши, яко сильнии и младии умирают…». Вчера человек жил полной жизнью, а сегодня Господь сказал: «Все. Стоп.».

Наверное, со временем вырабатывается какая-то доля психологической защиты, какая-то внутренняя жесткость, может быть, цинизм. Но этот цинизм – внешним людям он непонятен… На самом деле, он шуточный. Врачи очень по-доброму относятся к пациентам – переживают за них. Трудно сказать, как изменила меня профессия. Но мой супруг говорит, что теперь на работе я могу быть такой, какая я есть, мне уже не надо играть какую-то роль.

О крещении: «Я должна была прийти к этому сама»

В храм я пришла не сразу. Моя бабушка была верующая. Мы ездили к ней гостить в деревню. И каждое утро и каждый вечер она молилась, но делала это так, чтобы мы не видели. Помню, на кухне в углу стояла большая бумажная икона. И когда мы ложились спать, мы слышали как на кухне бабушка что-то шептала. И утром она вставала рано, и тоже шептала. Нам было интересно. Но она никогда не заставляла нас молиться, в церковь не водила.

Однажды, когда младшей сестре было 5 или 7, а мы со средней сестрой были подростками, мама решила нас всех покрестить. А я вдруг сказала: «Нет, я должна сама к этому прийти». И чем больше меня уговаривали, тем больше я противилась, и в итоге сказала: «Делайте сами что хотите, а меня оставьте». Тогда покрестилась вся семья, кроме меня.

Когда мы закончили школу, моя близкая подруга Оля, (теперь матушка Ольга Сухова), вышла замуж. Иван, ее супруг, был верующим человеком. И после свадьбы их жизнь стала строиться по православному укладу, не совсем нам понятному. Я видела, что с близкой подругой происходит что-то необычное, но я ее хорошо знала, и поэтому сразу расположилась к этим переменам. Ольга тоже никогда на меня не давила и на все мои вопросы отвечала мягко, без нажима, в духе: «Если сможешь, лучше сделать вот так». А потом на пятом курсе я поехала на полгода в Штаты, учиться. Это было достаточно страшно — полгода в чужой стране. И матушка Ольга дала мне иконку Богородицы: «Ну и что, что ты некрещеная. Ты все равно каждый вечер читай перед этой иконкой молитву». Я так и делала. А когда вернулась в Россию, я крестилась.

«Эта ночь была решающей в судьбе православного актива!»

Я стала ходить в Свято-Симеоновский кафедральный собор. Там в то время служил отец Ярослав Иванов, (сейчас он руководитель Отдела молодежного служения Челябинской епархии, духовник ПМД). Затем его перевели настоятелем в храм преподобного Сергия. И мы вдруг поняли, что хотим перейти за ним. В соборе достаточно большой приход. А в Сергиевском храме людей не так много, а вот работы хватает. Мне захотелось быть полезной, и я начала по возможности помогать в храме.

В 2013 году мы с батюшкой, с прихожанами, поехали на сплав по реке Белая. Там на одном из привалов у нас зашел разговор о молодежи в храме. Батюшка рассказывал про молодежное объединение «Держись!», которое к тому моменту существовало уже года четыре. А у меня как раз в юности был такой интересный период — в старших классах мы с матушкой Ольгой и Еленой Михайловной Харлановой участвовали в коммунарских сборах школьного актива на городском уровне. И я стала вспоминать о том, какие есть технологии молодежной работы, рассказала про свою подругу – Елену Михайловну, на тот момент она уже была кандидатом педагогических наук.

Поговорили и поговорили. А потом узнали что на Картугане проходит скаутский сбор, и решили туда пригласить Елену Михайловну, чтобы побеседовать о молодежном движении, посоветоваться. Эта ночь на Картугане была решающей в судьбе православного актива! (смеется). Тогда была гроза, очень грязно, беспрестанный дождь, по лагерю ходили какие-то овцы. А жили мы в палатках, и единственным убежищем была старая банька. Туда мы и набились — человек десять актива, отец Ярослав и Елена Михайловна, и всю ночь проговорили. В результате сложилась какая-то стратегия, в каком направлении двигаться дальше.

С тех пор я в ПМД. Большой разницы между теми ребятами, что были на коммунарских сборах, и теми, кто есть сейчас, нет. Все ребята, которые к нам приходят, очень хорошие, отзывчивые, искренние, честные. Но Елена Михайловна как педагог отмечает, что современные подростки становятся очень сложными, к ним порой надо искать другие подходы. А на уровне православной молодежи наши методики все еще работают.

«Педотряд — полигон для выработки лучших качеств»

Педагогический отряд «Отклик», который у нас сложился — для меня это как спецназ. Группа мгновенного реагирования, которая может по щелчку включиться в работу. Это очень важно – иметь такую команду, которая слышит друг друга, на которых можно положиться, которые способны конструктивно сделать дело. Лагерь, сбор, мероприятие. Деятельность нашей команды направлена не на самих себя, она связана с выходом вовне, (хотя на самих себя тоже иногда надо работать).

Дело помогает выработать лучшие качества, в испытаниях человек себя преодолевает. Я по нашим ребятам вижу, как они растут – года два назад они на что-то не были способны, а теперь способны. Ответственность, принятие решений, взаимопомощь. Это замечательный полигон для роста каждого человека, и нас в целом как коллектива. Ведь один человек, какой бы он ни был сильный, не сделает столько, сколько сделает команда.

В целом, я считаю что такой коллектив – уникальное явление, и он дает возможность и самим ребятам расти, развиваться, искать свое место. Конечно, все это временно – у каждого из нас будет своя дорога. Но я знаю по себе, что эти воспоминания молодости потом будут согревать всю жизнь, и друзья эти тоже на всю жизнь.

Откуда взять на все силы

Это звучит банально, но я восстанавливаюсь в храме. Если я пропускаю богослужение, у меня потом нет сил на следующую неделю. Исповедь, по возможности частая, причастие, наличие духовника. Духовная составляющая – это та опора, которая помогает сбросить накопившийся за неделю груз, эмоциональный, психологический. Хочу сказать спасибо моему мужу, который часто меня прикрывает, помогает дома сделать то, что я не успеваю. Хорошо, что дети тоже в этом движении находятся – это все и для них отчасти. Служение оправдывает все затраты. Тот эмоциональный заряд, который я получаю, перекрывает всю усталость.Напоследок мне хочется выразить благодарность отцу Ярославу, духовнику и руководителю ПМД: за способность слышать, ко всему подключать сердце, а также за возможность заниматься любимым делом.

Подготовила Татьяна Колодяжная.

Фото из личного архива семьи Коробицыных.